... употреблять наркотики, "трахать все, что красиво", снимать кино, гулять по ночам ...

"я стала делать то, что всю жизнь ненавидела, и перестала делать то, что любила больше всего. и мне понравилось!" - резюмировала бывшая аля свою новую ипостась.

она бросила пить, курить, употреблять наркотики, "трахать все, что красиво", снимать кино, гулять по ночам, провоцировать, смеяться, наряжаться, материться, писать сценарии и слушать музыку.

он мимо едет! надо же! какая наглость! ты ко мне приехал! и мог бы ради такого случая почистить обувь и быть полюбезнее!

она уходила от всех, кто ее любил. а любили ее многие. но никита никак не мог остановиться. прошло уже три года. он стал ее лучшим другом. и безропотно выслушивал жалобы на новых любовников, на хамство и беспредел продюсеров и восторги по поводу "неведимок" чака паланика, где все описано так, "будто это не какой-то паршивый янки, будто это я сама писала!"

можно сказать, они выросли вместе. в самые важные годы жизни - с семнадцати до девятнадцати лет - они были неразлучны. поэтому часто никите казалось, что яська - его сестра. а сестру вычеркнуть из себя невозможно. он и не пытался. воспринимая все как должное.

моему мужчине помощники не нужны! иначе это не мой мужчина!

мы знаем только то, что удерживаем в памяти, а не то, что записали на бумажке.

зачем деньги кляньчишь? большой уже! воровать пора!

яся была магнитом для всевозможных маньяков, умалишенных и извращецев. если где-нибудь случался повреившийся, то из всех людей он безошибочно вычислял ясю. и именно к ней шел с рассказами об огненных шарах, читающих его мысли, или об инопланетянах, которые используют людей как биологические скафандры.

яся убогих жалела и слушала. а потом не знала, куда от них деться, ибо маньяки, как известно, существа навязчивые.

се ля ви - сказала смерть.

теперь ничего не исправишь. ты меня отпустил. ты всегда знал, как жить. я никогда не знала. зачем ты, такой умный, меня отпустил? а сейчас приходишь и орешь, что я здесь делаю? живу я здесь! да! сам виноват! надо было связать меня и держать рядом!

это еще ничего. однажды света бегемот и вова грязные носки, который на курс младше учился (помнишь?), с дикого похмелья стояли на улице, соображая, куда пойти лечиться. нормальные русские люди. а к ним подошла какая-то тетка и вежливо спросила: "простите, а вы китайцы?"

если однажды кто-то разбивает твое одиночество, ты уже никогда не сможешь научиться ему снова. это как попытки бросить курить: рано или поздно все равно берешь сигарету.

не помогает даже ясное осознание того, что человека, однажды пробившегося к тебе, больше нет. он изменился до неузнаваемости. и теперь больше никогда не сумеет сотворить с тобой это злое волшебство. даже если захочет. да он, кстати, и не хочет совсем.

а никто другой, разумеется, тоже не сможет.

приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

но тоска остается с тобой.

счастье было поцелуями на поцелуевом мосту. мальками в мутной мойке. счастье воровало в магазинах невкусный питерский хлеб и бродского в бумажной обложке. счастье пило кефир на лужайке перед исаакиевским собором, запрокинув голову, как пионерский горнист. то, навеки девятнадцатилетнее счастье осталось в памяти сплошной музыкой.

(с) наталья ключарева "россия: общий вагон"